Генпрокуратура обязала лидера оппозиции Юлию Тимошенко ежедневно ознакомляться с материалами заведенного на нее уголовного дела, которое насчитывает 17 томов. В каждом из них по 200-300 страниц.
Взаимоотношения Генпрокуратуры и обвиняемой противоречивы. Загонщики должны и невиновность сохранить, и «дело шить». А жертва вынуждена использовать все способы борьбы, во избежание тюрьмы. Ей предъявляют обвинение в превышении власти и служебных полномочий. А это «тянет» на продолжительную отсидку и лишение возможности продолжения политической деятельности в парламенте. На этом фоне цинично звучат слова Анны Герман: «Очень жалею, что Тимошенко нет в парламенте. Она предоставляла ему колорита. Она была интересной, так как было с кем спорить. Всегда интересно, когда есть сильный неприятель». Если так интересно, то зачем стараться запхать ее подальше?
Совсем издевательски звучит то, что следователи установили график ее ознакомления с материалами уголовного дела: каждый день с 9-ти до 18-ти часов. Тимошенко ответила, что будет законопослушно выполнять предписание, «чтобы этот абсурд был понятен обществу и далеко за пределами государства». По уголовно-процессуальному кодексу, ознакомление с материалами дела является правом, а не обязанностью. Кстати, одним из мотивов ареста ее соратника Юрия Луценка есть не только стремления не дать ему возможности выступать публично, а и заставить изучать свое уголовное дело… в камере! Это юридическое нововведение, изобретенное в недрах «бело-голубой» власти, — прямое наследование юридической практики тоталитаризма.
На фоне этих закономерных и прогнозируемых действий власти откровениям года стало то, что на президента более всего влияют не группы и кланы, а члены его семьи. Это стало очевидно после того, как главой Нацбанка стал Сергей Арбузов, а главой Государственной налоговой службы — Виталий Захарченко.
В свое время, возмущенное отсутствием наказаний бюрократов за волокиту, Владимир Ленин, обращался к соратникам-коммунистов: «Где у нас приговоры за то, что рабочий или крестьянин вынужден четыре или пять раз прийти в учреждение суда? Наконец, он получает что-то формально правильное, а по сути — издевательство?».