«Лучше облучаться «флюшкой», чем отказаться от обследований», — убеждены медики.
Без флюорографии в университет не поступишь, диплом не получишь, на работу не устроишься, не эмигрируешь, легально на заработки не выедешь. Туберкулеза боятся как огня, и правильно делают — болезнь не ведает границ, не учитывает статус, возраст, пол…
Всемирная организация здравоохранения призвала цивилизованный мир отказаться от традиционной пленочной флюорографии и помочь отсталым странам (в том числе и нашей) перейти на цифровые системы обследования легких. Почему? Так как от флюорографии больше вреда, чем пользы.
Обследоваться «на туберкулез» нужно раз в два года. Медикам, учителям, социальным работникам, алкоголикам, наркоманам, лицам, которые вышли из мест лишения свободы, и бомжам — раз в год. Если у здорового человека, который не находится в группе риска, появилась одышка, продолжительное время надоедает кашель, беспокоит хроническая усталость, флюорографию делают внепланово.
Как делают флюорографию? Грудную клетку пациента фотографируют в рентгеновских лучах. Изображения отбивается на стандартной пленке 70х70 мм или 110х110 мм. Некоторые «раритеты» дают изображение на пленке в несколько раз меньшей — 24х24 мм или 32х32 мм. Сфотографировав 30 кадров (приблизительно столько «флюшек» делают за день), специалист рассматривает изображение под флюороскопом с пятикратным увеличением. Если заподозрит патологию, направит больного на рентгенографию. Облучает этот аппарат меньше, информации дает больше. Спросите, почему врачи гонят пациентов в кабинет флюорографии, а не сразу на рентген? Так как медицина у нас бесплатная. Была бы платная… «Флюшка» — стоит дешево. А рентгеновский снимок — величиной с простыню. Плюс затраты на врача, лаборанта и препараты для проявки пленки. Рентгенография — в четыре раза более дорогая, чем флюорография!
Пленочным аппаратам, которые работают в поликлиниках, — свыше 25 лет. Они еще «видят» туберкулез, но нередко «зрение» их подводит. «Случается, человек сделал флюорографию, здоров вроде, легкие — в норме. Через год делаем повторное обследование, а у него — запущенный туберкулез», — делится наблюдениями заведующий отделением одной из больниц.
В развитых странах используют цифровое оборудование, которое работает в автоматическом режиме. Руководит процессом компьютерная программа. Изображения выводят на монитор, увеличивают его, отстраняют шумы, изменяют яркость, настраивают контраст… Пациент получает меньшую дозу облучения. Снимки сохраняют на оптических носителях (а не на полках, завернутые в картонные упаковки из-под лекарства). Всех преимуществ ноу-хау и не пересчитаешь, тем не менее, есть одно «но»: стоит цифровой аппарат на 20 тыс. долларов больше, чем пленочный аналог.
Уровень заболеваемости на туберкулез в Европе — семь случаев на 100 тысяч населения, в Австралии — шесть случаев, в Америке — пять. В России — 119, в Узбекистане — 135 случаев на 100 тысяч населения. В Украине с 2006 года наблюдается уменьшение заболеваемости и смертности от туберкулеза. В прошлом году зарегистрировали 74,4 случая на 100 тысяч населения. Это — на 7% меньше, чем в 2008-ом.
С самого утра перед кабинетом флюорографии переминается с ноги на ногу из десяток людей. Преимущественно молодежь — школьники и студенты, нетерпеливо мнут в руках направления от терапевтов и семейных врачей. Захожу без очереди. В кабинете — трое женщин в белых халатах, сидят за столом, беседуют о наболевшем. «Когда-то имела право выйти на пенсию в 45 лет, а теперь — только в 55, — плачется санитарка. — Доплачивают копейки и молоко каждый день дают «за вредность». И того бы не имела, если бы наш главный врач пороги чиновников не обивал». «Ай, Люда, о чем ты говоришь! В 1994 году от нас ту пенсию забрали, а ты до сих пор успокоиться не можешь», — говорит ей коллега. Медсестра участия в дискуссии не берет, лишь посматривает в мою сторону. «Идите со мной, покажу, как флюорографию делать», — зовет. Чтобы попасть к флюорографу, нужно пройти через узкий проход, разделенный на две зоны. В одной — раздевалка, во второй — комнатушка с флюороскопом.
Медсестра заводит меня за металлическую ширму, а пациентку — бабушку лет 65-70 — просит стать на «подмостки» флюорографа. «Когда скажу: «Не дышите», нажмете на ту кнопочку», — показывает на черный пластмассовый «футляр», перемотанный изоляционной лентой. «Не дышите!» — дает команду. Нажимаю на кнопку. Аппарат замыкает и отпирает ляду. Кричит как в поезде, когда переходишь из вагона в тамбур, не придерживая за собой дверей. Снимок готов. Когда пациентка идет на выход, медсестра качает главой. «Не помню, когда делала флюорографию, и не собираюсь ее делать, — сознается. — Видите, мамограф стоит? Его забраковали. Было время, женщин гоняли на профилактические обзоры, а оказалось, что «невиновный» диагностический аппарат рак молочной железы провоцирует»… Металлическое «страшилище» накрыто простыней с надписью «Минздрав предупреждает»… Почему его до сих пор не выбросили? Ждут «второго пришествия»?